05.03.2020

Во второй части воспоминаний бывшего начальника Главного управления внутренних дел на транспорте МВД СССР и войскового разведчика генерал-лейтенанта Виктора Семеновича Свистунова повествуется о завершающем этапе Великой Отечественной войны — освобождении Польши и триумфе над Германией.

После завершения боев под Тернополем наша дивизия срочно перебрасывается на Ленинградский фронт. Доставили нас на новое место менее чем за двое суток. Короткие остановки делались только для смены поездных бригад. Запомнилось, как нас приветствовали молодые девушки. Мы отвечали взаимностью, кто-то бросал им заранее приготовленные записки с указанием номера полевой почты. Потом завязывалась переписка.

Финские солдаты не уступали немецким, а по действиям в лесу и на болотах превосходили их, да и некоторых наших солдат. Оборона финнов строилась добротно, рационально использовались водные рубежи и огромные валуны, которые сдвинуть или раздробить было практически невозможно. Под ними устраивали блиндажи и склады боеприпасов, от них рылись и хорошо маскировались глубокие траншеи с огневыми точками.

Трудно вести ночную разведку в таких условиях. Мы все же взяли “языка”, который рассказал, что командование обеспокоено переброской новых русских дивизий на финский фронт и началом наступления в Белоруссии. Проводится дополнительная мобилизация, призывается в армию много женщин. Однако конкретных данных о переброске финских частей и вооружения он не назвал. Новые попытки взять “языка” ночным поиском успеха не имели.

Принято решение провести разведку боем с целью уточнения состава противостоящей группировки, ее огневых средств. Бой был недолгим, но жарким. Захватили немало документов, карт и двух “языков” — офицера и солдата. Офицер был здоровый, рослый, отчаянно сопротивлялся, не хотел бежать к нашим позициям, пришлось его немного “одернуть”. Эта разведка боем подтвердила прежние данные о группировке сил противника, но одновременно выявила две новые части (по их нумерации), а также ряд дополнительных огневых точек. Пленный офицер показал, что командование и лично президент Маннергейм, потребовали не отступать ни на шаг; русские хотят захватить побольше территории и установить границу как можно дальше от Ленинграда и Петрозаводска; сражаться до последнего, надеяться только на себя, так как у немецкого командования возникли большие трудности. За стойкость финским офицерам увеличивали жалование, щедро награждали, давали дополнительные льготы.

Разведка боем выполнила поставленные задачи. Во фронтовых газетах тогда сообщалось о подробностях этого боя. В частности, и о том, что мною был уничтожен пулеметный расчет финнов и взорван блиндаж. Были раненые и с нашей стороны: несколько солдат из пехотного батальона и два разведчика — Боголюбов Михаил и Дыкин Павел. Отличившихся наградили орденами и медалями. Я получил орден Отечественной войны ll степени. Тяжелая судьба у Павла Дыкина. Его семья в 30-е годы подверглась раскулачиванию и была выслана в Казахстан. В связи с ранением в голову Павел комиссован и отправлен домой. Он нуждался материально, и мы направляли ему с фронта небольшие суммы денег и посылки с одеждой. Он благодарил и наказывал крепче бить врага, быстрее заканчивать войну.

С моим другом Боголюбовым Михаилом Васильевичем обменивались письмами, а встретились через 42 года в городе Новороссийске, где он проживает с семьей, недалеко от которого потерпел крушение теплоход “Адмирал Нахимов”. После госпиталя Михаил Васильевич служил в другой части, затем в чине полковника командовал специальным разведывательным подразделением. Вместе с обаятельной женой Еленой Петровной воспитал сына, ставшего военным моряком, и дочь. Теперь помогают становиться на ноги внукам. Глубоко уважаю его за крепость духа, смелость, эрудицию и искреннее дружелюбие.

Могучим духовным оружием на фронте была песня. В подразделения разведки отбирались люди не только физически крепкие, стойкие духом, но и веселые, любящие юмор, песню. Всегда проявлялись запевалы, мы их оберегали, но и безголосые включались в общий хор, и песня звучала мощно — то героически, то лирически в зависимости от обстановки и настроения разведчиков. Мы знали и пели много песен. Очень любили “Вечер на рейде”, “Катюшу”, “Дан приказ ему — на запад”, “По долинам и по взгорьям”, “Живет моя красотка в высоком терему”, “Ехали казаки...”, “Вася- Василек”, “Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил” и другие. Даже простое перечисление указанных песен и сегодня задевает за живое, ободряет, наполняет определенным оптимизмом.

С большой радостью мы получали письма от родных и близких, учителей, невест. Они поднимали наш боевой настрой, укрепляли мужество, веру в победу. Читали их, как правило, вслух. Однажды отец прислал из воинской части, где он служил, письмо с интересным запомнившимся окончанием: “Поздравляю тебя и твоих боевых товарищей с успехами на поле брани, бейте врага беспощадно, но умно и расчетливо. Сынок, пиши письма почаще и, пожалуйста, поразборчивее”.  Последние замечания очень справедливы.

Надо признаться, что я до сих пор не научился писать разборчиво. К письму была приложена фотография отца в военной форме. В своих письмах с фронта мы докладывали родителям, в школы, где учились, в райкомы комсомола о том, что бьем врага как подобает, гоним его с родной земли и не сожалеем сил и самой жизни, чтобы с честью выполнить свой священный долг — постоять за Родину.

Упорные бои с финнами не прекращались. Еще поднажали на них, отодвинули дальше на запад, и президент Финляндии запросил перемирие, которое подписано 1 сентября 1944 года. Заканчивая рассказ о боевых действиях с финнами, хотел бы отметить, что у финнов везде и во всем поддерживались чистота и порядок. Многие из нас впервые узнали прелести финской бани. Весомой добавкой к фронтовому пайку были рыба, водившаяся в озерах в больших количествах, всевозможные ягоды в лесах.

И вот снова мы в войсках родного 1-го Украинского фронта уже в Польше. 12 января 1945 года началась наступательная операция нашего и 1-го  Белорусского фронтов с задачей освободить Польшу и создать благоприятные условия для нанесения решающего удара по Берлину. Начало операции было намечено на 20 января, но с учетом тяжелого положения союзных войск на Западном фронте и просьбы премьер-министра Великобритании Черчилля решено начать наступление 12 января. Помню, валил снег, было промозгло. Взятые в плен в первые часы прорыва немецкие офицеры показали, что огонь был настолько мощным, что солдаты убегали со своих позиций. Надо прямо сказать, для немцев это не характерно. Немецкий солдат сидел там, где ему было приказано до тех пор, пока не получал разрешения на отход.

Наша армия быстро продвигалась к Кракову, являющемуся ключом к Силезскому промышленному району, крупным городом, второй древней столицей Польши. Уже 17 января моя дивизия в числе других вышла на подступы к городу. Но говорить о моральной сломленности немецких войск было еще рано. Вся тяжесть боев возлагалась на пехоту, удары артиллерии и авиации по городу не наносились. Поставлена задача ворваться в город, захватить мосты через Вислу, не дать немцам взорвать город и затянуть сопротивление. Хорошо запомнил, как поднимал в атаку бойцов командир батальона. С ним рядом был танковый генерал, который понимал, что без захвата мостов танки не пройдут. Комбат, поднявшись во весь рост, закричал: “Там, где танки не могут пройти, пехота пройдет. Вперед!” Наша полковая разведка действовала вместе с батальоном, имея задачу быстрее углубляться в город, выявлять огневые точки и намерения противника. На немцев обрушен шквал пулеметного и автоматного огня. Они яростно отбивались, но чувствовалось, что выдыхаются. Нами захвачен унтер-офицер, который показал, что у немецкого командования есть только один план — отступать с сохранением боеспособности частей, а затем взорвать Краков. К вечеру войска 59-й армии (командующий генерал-лейтенант И.Т. Коровников), громя немцев, прошли весь город насквозь. Наша 135-я дивизия в числе других получила наименование “Краковская”. Многим солдатам и офицерам вручены боевые награды. Среди них и разведчики нашего 791-го полка.

Древний красивый город Краков взят целым и невредимым, и для нас это было большой радостью. Оккупанты заложили мины под все основные сооружения и многие исторические здания города, но взорвать их не успели. Были спасены ценнейшие памятники национальной архитектуры и истории — Вавельский замок, Мариацкий костел и др. Только ночь мы пробыли в Кракове и смогли осмотреть достопримечательности лишь бегло. Поляки угостили нас хорошим джином, вином, были устроены даже танцы с молодыми полячками.

Рано утром двинулись дальше с задачей освободить город Катовице. Но не все шло по намеченным планам. Из разбитых частей немцы создавали боевые подвижные группы по 500-700 чел., которые появлялись внезапно и дрались очень упорно. Наш полк дважды сталкивался с такими “формированиями. Они создавали немалые трудности для разведчиков. Ведь у них не было ни номера, ни названия части. Возглавлялись группы опытными командирами, по имени которых и назывались. Наряду с ними действовал и офицерский штрафной батальон.

27 января был освобожден Освенцим близ Кракова, концентрационный лагерь, в котором гитлеровскими фашистами осуществлялось массовое уничтожение людей с использование м крематориев и газовых камер. В лагере уничтожено более 4 млн. чел. Существовали специальные лаборатории, в которых впервые на советских военнопленных испытывался газ “Циклон В”.

В ночь на 5 февраля наш полк форсировал реку Одер. На ее западном берегу захватили большую группу немецких солдат, среди которых было немало пожилых и подростков. Гражданского   населения почти не было. Бои велись непрерывно. Здесь мы впервые увидели, как наши прожектора обеспечивали ведение огня зенитным батареям в ночное время. Наступали непрерывно 44 дня, прошли с боями более 500 километров. Население Польши встречало наши войска дружелюбно, несмотря на антисоветскую, антирусскую пропаганду. Полякам внушали, что их всех насильно “загонят” в колхозы, а тех, кто не согласится, сошлют в Сибирь.

После потери Силезского промышленного района гитлеровское командование начало усиливать свою группировку войск на этом направлении. Это являлось верным признаком того, что оно не оставило мысли отобрать у нас “второй Pyp”. Мы вели интенсивное наблюдение за противником. В ночное время прощупывали передний край его обороны. И нам удалось провести энергичный успешный поиск. Вот как писала об этом эпизоде газета “За Родину” № 85 от 20 апреля: “...Разведчики 791-го сп преодолели около километра пересеченной местности, ворвались во вражескую траншею, перебили почти весь ее гарнизон и захватили “языка”. Несмотря на сильный огонь и непрерывное освещение немцами местности, разведчики вернулись без потерь. много славных дел на боевом счету разведчиков этого полка!” “Язык” дал ценные сведения о перегруппировке и усилении войск противника, огневых точках, установлении новых противотанковых орудий.

Командование дивизии пригласило нас, участников дерзкого ночного поиска, на ужин. Командир дивизии полковник (в конце апреля ему присвоено звание генерал-майор) Ромашин говорил: “молодцы разведчики 791-го полка — проявили упорство, смекалку и разумную дерзость, притащили вовремя такого ценного “Языка”, заткнули за пояс своих дивизионных коллег, которые никак не могут взять “языка”. Мы хорошо отдохнули, играл баян, красивые девушки в военной форме танцевали цыганочку, а с нами — фокстрот.

Проводилась подготовка к Верхне-Силезской наступательной операции с целью окружения и разгрома оппельнско-ратиборской группировки немцев и выравнивание фронта, чтобы создать условия для перехода в наступление на главном стратегическом направлении — Берлинском. 15 марта началось наступление, бои велись непрерывно днем и ночью. Прорыв обороны немцев проходил трудно. Значительными были потери и наших танков. Положение усугублялось весенней распутицей. Она вынуждала танкистов воевать за дороги, прорываться через населенные пункты, а там сильно досаждали фаустники, действовавшие из-за любых укрытий. Батальоны фольксштурма, укомплектованные в основном пожилыми людьми и подростками, проявляли стойкость и дрались до конца.

18 марта наша 59-я и 21-я армии встретились в районе Нойштадта, завершив окружение пяти дивизий и нескольких полков и батальонов противника. Фашисты потеряли около 30 тысяч солдат и офицеров, 15 тысяч человек были взяты в плен. Захвачено в этом районе 75 складов с боеприпасами, снаряжением и продовольствием.

На границе с Германией нами был задержан молодой мужчина в спортивном костюме. Вначале подумали — это поляк. Он испуганно озирался, что-то бормотал. Документов при нем не было. Это насторожило, стали допрашивать, а разведчики это делать умеют. Задержанный оказался бывшим офицером Красной Армии, родом из Псковской области, с 1942 года состоит в армии Власова, не говорит, куда идет и с какой целью, смотрит зло, огрызается, наверное, почувствовал конец. Решено переправить его в особый отдел дивизии. Но два разведчика, сопровождавшие власовца, быстро возвратились. Спрашиваю: “В чем дело, сбежал?” “Не сбежал, — отвечают. — Сначала сильно ругался, оскорблял и власть, и наш народ, и нас. Пытался сбежать, но ему это не удалось…”

В весенние теплые, солнечные дни неожиданно произошли два счастливых события. В одном из фольварков мы освободили группу девушек-украинок, работавших на разгрузке зерна и муки на мельнице. Они так растрогали разведчиков, что те не только отдали им свои продовольственные запасы, но и обменялись домашними адресами. Через несколько дней освобождаем еще один фольварк, и к нам навстречу бросилась девушка лет 16-17. Рыдая, она рассказала, что в 1942 году ее, 14-летнюю, насильно вывезли в числе других девчат с Украины. Она сбивалась с украинского языка на немецкий, забыла свой родной язык. Почти три года девушка ухаживала за коровами и свиньями немецкого бюргера, жила вместе с животными в скотном помещении, питалась брюквой, смешанной с отрубями. Одета в грубое платье, вернее, какой-то балахон, на ногах — деревянные колодки вместо туфель. Хозяин фолькварка успел сбежать, а задержавшуюся хозяйку, дородную фрау, разведчики хотели как следует проучить. Она бросилась в ноги девушке, билась в истерике, умоляла пощадить. Девушке дали продукты, написали, записку об освобождении и отвезли в медсанбат, а немку препроводили в особый отдел. Только в Силезии войсками 1-го Украинского фронта было освобождено более 91 тысяч мирных советских граждан, насильственно угнанных в Германию.

До последних дней мы хоронили верных товарищей. При отражении одной из яростных атак немцев был тяжело ранен разведчик родом из Саратовской области. Быстро доставили его на плащ-палатке в медсанчасть. Он был еще в сознании, смотрит на нас как бы с укором и говорит: “Скоро война закончится, вы поедете домой, а как же я, неужели не выживу и останусь в чужой земле”. Было тяжело, я нажимал на медиков, но хирург объяснил, что пуля прошла через плечо в шею и разорвалась, операция бесполезна. Не дожил храбрый разведчик, русский богатырь до Победы над коварным врагом всего несколько дней. Похорони ли его у немецкого фольварка, дали салют из автоматов, поставили две гильзы от снарядов танка ИС-2. Вряд ли уцелела могила русского солдата-разведчика на чужбине. Вот она судьба человека на войне во всей ее страшной простоте. Иван Колояров погиб в бою за правое дело, его родным были направлены соболезнования и официальное извещение. Теперь же в мирное время многие наши матери годами не могут узнать о судьбе своих сыновей — защитников Отечества.

Чувствовалось, что скоро войне конец. Уже не летали над нашими головами десятки и сотни вражеских самолетов, не врезались в наши позиции колонны “Тигров” и “Пантер'’, не было листовок и радиопередач с призывом: “Русс, сдавайся! Мы загоним вас за Волгу и дальше в Сибирь!..” Однако немцы продолжали оказывать упорное сопротивление. На Нейсенском рубеже они неоднократно контратаковали, пытаясь столкнуть нас обратно за реку Heйсe. Вот одна из записей в журнале боевых действий нашей дивизии: “31 марта перешли в наступление 791-й и 616-й сп, ворвались в траншеи противника, разгромили его и вышли на рубеж Нейсе — Цингенхальс. Но противник подтянул свежие силы, предпринял три яростные контратаки и потеснил наши наступающие подразделения в исходное положение”.

В начале апреля на нашем 1-ом Украинском фронте наступила короткая пауза. Известно, что именно 1 апреля 1945 года премьер-министр Англии У. Черчилль направил президенту США Ф.  Рузвельту послание, в котором говорилось: “Ничто не вызовет такого психологического воздействия и не вызовет такого отчаяния среди германских сил сопротивления, как падение Берлина... Русские, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу”.

2 апреля в Ставке Верховного Главнокомандования был одобрен план Берлинской наступательной операции. Начало 16 апреля. 21 апреля наши части прорвались на окраины Берлина. 25 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов завершили окружение всей Берлинской группировки, ликвидация которой непосредственно в городе продолжалась до 2 мая. 30 апреля над рейхстагом водружено красное знамя. 8 мая представители германского верховного командования подписали акт о безоговорочной капитуляции.

Очень кратко хотелось бы рассказать о действиях в этот период нашей 135-ой стрелковой Краковской Краснознаменной дивизии и нашего полка. В конце апреля дивизия была передана в состав 21-ой армии, которая вела бои в городе Бреслау с окруженной группировкой немцев. Уличные бои за каждый дом, каждый квартал носили ожесточенный характер. Кольцо сжималось, но немцы не складывали оружия, а 7 мая планировался прорыв из окружения и соединение с войсками группы “Центр”. После падения Берлина 40-тысячный гарнизон Бреслау капитулировал. Гитлеровские вандалы, напавшие на нашу землю, как бандиты и грабители, совершившие чудовищные преступления, поправшие всякие нормы международного права, теперь сотнями, тысячами сдаются в плен и угодливо кричат: “Гитлер капут”, “Сталин гут”...

9 мая в столице нашей Родины — Москве прозвучал салют Победы, данный из тысячи орудий. Мы также салютовали, палили в небо ракетами, холостыми снарядами и боевыми патронами. Словом, каждый салютовал как мог. Нашей радости и гордости не было предела. От Сталинграда почти до самого логова фашистской Германии я прошагал с разведчиками двух полков более 2,5-x тысяч километров. В течение почти трех лет нам пришлось пережить все тяготы военного лихолетья. На войне все трудно, все дается путем чрезвычайных, порой нечеловеческих усилий. Но особенно доставалось “матушке”-пехоте.

Мой 202-ой гвардейский стрелковый полк 68-ой гвардейской Проскуровской Kpaснoзнaмeннoй дивизии, в котором я прошел от Сталинграда до Днепра, награжден орденом Кутузова 2-ой степени, а 791-ый стрелковый полк отмечен за ратный труд орденами Александра Невского и Богдана Хмельницкого 2-ой степени. С глубоким уважением вспоминаю своих боевых товарищей — прославленных разведчиков: П.А. Обухова, М.В. Боголюбова, В.Д. Спесивцева, П.Г Склярова, А.Е. Аленкина и других. Быть разведчиком в стрелковом полку или дивизии интересно и почетно. С моим участием взято немало “языков”, хотя это только часть ратного труда разведчика. И все же это была пешая разведка. С “белой завистью” мы смотрели на танкистов, гордились их мощными прорывами позиций врага. Я размышлял о дальнейшей службе после войны и решил стать танкистом.

Наш эшелон один из первых вез советских бойцов-победителей на родину. На всем пути следования: в Польше, Украине, России — нас радостно встречали с цветами и слезами на глазах. На остановках стихийно возникали митинги, танцы, звучали песни.

Новая служба проходила в танковом училище в качестве командира взвода. Потребовалось немало энергии и старания, чтобы овладеть новой техникой, вооружением. Особенно нравились учения: движение на боевых машинах с максимальной скоростью, преодоление препятствий, стрельба с ходу... Я сразу обратил внимание на энергичного, с молодцеватой выправкой и   хорошо поставленным командирским голосом Логунова Н.П. Это прославленный разведчик 179-ой дивизии, входившей в состав 43-й армии. Соединения армии (командующий дважды Герой Советского Союза А.П. Белобородов) громили врага под Москвой, на территории Белоруссии, Прибалтики, первыми ворвались в крепость — город Кенигсберг, принимали активное участие в овладении Восточной Пруссией, ликвидацией форпоста германского милитаризма.

Фронтовой характер, ответственность у Николая Петровича сочетались с высокой общей культурой, уважительным отношением к курсантам. Мы стали друзьями, и дружбу храним по сей день. Выйдя на гражданку, Н.П. Логунов овладел профессией юриста, плодотворно трудится в судебной системе, умело организует работу судов в новых условиях. Он, как и прежде, подтянутый, деловитый. При встречах мы вспоминаем трудные годы войны, говорим и о будущем молодых поколений.

Тяжелое ранение давало о себе знать, затрудняло мою службу, связанную с техникой. Пришлось демобилизоваться из Красной Армии, в которой прослужил более пяти лет.

В памяти нашего народа навсегда останется подвиг молодежи, комсомольцев огненных 40-х годов. Молодое поколение не дрогнуло, смело вышло на линию огня, преодолело все испытания военного времени и внесло огромный вклад в победу над врагом.

Сегодня молодой человек напоминает мятущуюся стрелку размагниченного. компаса. Старшее поколение, ветераны призваны содействовать привитию молодым людям потребности получения серьезных знаний, высокой нравственной культуры, горячей любви к своему Отечеству. Дети и подростки смотрят в глубину пятидесятилетия, как в далекую историю. Они не знают, как это было. Дети и молодежь несут цветы к памятникам той грозной войны, освободившей человечество от фашизма, и эти цветы выражают их любовь к Родине, веру и надежду на их счастливое будущее.

Из поколения в поколение передаются традиции, воспоминания, песни. Писать о Великий Отечественной войне советского народа будут во все века. И всегда найдутся “исследователи”, которые на основе одного-двух эпизодов или даже высказываний битых немецко-фашистских генералов будут делать выводы о плохих советских военачальниках, о неумелых действиях наших солдат на поле боя, о превосходстве немецких солдат.

Некто Ю. Гейко с восторгом пересказывает “писание” генерала вермахта (фамилию его не указывает) о том, что “немецкие войска сохраняли целостность Восточного фронта до тех пор, пока наступление русских не выдохлось. Это вызывало у немецких солдат чувство превосходства над русскими, которое не покидало их вплоть до самого окончания войны в России".

Но вот что пишет в своих мемуарах бывший начальник управления кадров 6 немецкой армии полковник В. Адам. “При наступлении 6 армии на Волге кровь немецких солдат лилась рекой. Отошли в прошлое легкие успехи западной кампании, равно, как и бодрое настроение солдат... В сражении под Калачом я взял в свою машину двух отставших солдат. Ефрейтор, еще находясь под впечатлением пережитых боев, рассказывал: “В таком пекле мне еще не приходилось бывать. Задал нам Иван жару, у нас только искры из глаз сыпались. Счастье еще, что наши окопы глубокие. А самое большое проклятие — “Катюши”. Где они тюкнут, там человек охнуть не успеет. А как идет в атаку советская пехота! Я от их “ура” чуть совсем не спятил! Откуда берется эта удаль и презрение к смерти? Мне сдается, есть у русских кое-что такое, о чем мы и, понятия не имеем!” (Памяти павших. Великая Отечественная война, М., 1995 г., с. 167).

Даже Геббельс, забыв о своих наглых суждениях 1941 года, записал в дневнике 18 марта 1945 года:

“Мне представлено Генштабом дело, содержащее биографии и портреты советских генералов и маршалов... Эти маршалы и генералы почти все не старше 50 лет. С богатым опытом политико-революционной деятельности за плечами, убежденные большевики, исключительно энергичные люди, и по их лицам видно, что народного они корня... Словом, приходится прийти к неприятному убеждению, что военное руководство Советского Союза состоит из лучших, чем наше, классов...”

Давнишний исследователь “Загадочной русской души” В. Пьeцyx написал новую книгу “Государственное дитя”. “Комсомольская правда” (март 1997 г.) приводит слова самого автора: "... Дело в том, что вообще честнее было бы этот рассказ не писать, а выступить с декларацией, дескать, жизнь на Руси некоторым образом фантастическая, и народ наш занятный, но беспорядочный и дурной”.

Осмелились бы такие авторы опубликовать подобные статьи, рассказы об армянах, литовцах, грузинах, живя в этих государствах?

Польский друг и коллега полковник Бронислав Патер подарил мне книгу польского писателя Януша Пшимановского “Память”. В первой ее части помещены фотографии всех кладбищ в Польше, где захоронены погибшие советские воины, описаны их подвиги. Во второй — списки погибших 78 тыс. советских солдат и офицеров с указанием даты и места захоронения. Приведу некоторые слова из этои книги: “Мы все реже обращаемся памятью к периоду гитлеровской оккупации и “Генеральплан-Осту”. А этот план отличался от плана атомной катастрофы всего лишь технологической стороной. Вскормленный тысячелетними традициями “дранг нах остен”, план предусматривал: уничтожение в крематориях 46-51 млн. славян, принудительное онемечивание “полноценных в расовом отношении детей”, стерилизацию мужчин и женщин, сведение школьного образования к уровню полуграмотности, выселение остатков истребленных народов за Урал и низведение их до роли рабочего скота в эсесовских военных поселениях”.

Нетрудно сравнить российских “исследователей” с польским писателем Я. Пшимановским, написавшим святую книгу о доблестных сынах России.

Мы привыкли видеть в нашей армии надежного защитника Отечества, радуемся любым ее успехам и достижениям. Вместе с тем тяжело переживаем разговоры о том, что боеспособность наших вооруженных сил ослаблена, не на должном уровне моральный дух солдат и офицеров, их нормально не кормят и не одевают, семьи офицеров не обеспечиваются жильем. О бездарности управления сухопутными войсками и говорить не приходится: она проявилась в полной мере в ходе военных действий в Чечне.

Наша страна в тридцатые годы сделала гигантский скачок в развитии промышленного производства, современных видов вооружения. Но в 1941 году мы еще не были готовы к эффективному отражению агрессии гитлеровской Германии. "Сталин, — как пишет Г. К. Жуков, — справедливо считал, что для того, чтобы подготовиться к войне, нам нужно еще минимум два года". Сталин полагал, что обведет Гитлера вокруг пальца, но получилось наоборот. Ошибка в оценке времени возможного нападения и запоздалые меры по приведению наших частей в боевую готовность были одной из главных причин серьезных неудач, больших потерь в начальном периоде воины.

Хотелось бы закончить эту главу словами из произведения замечательной народной поэтессы Фазу Алиевой “Какими они были”:

И матери гордились сыновьями,

А гордость держится не на песке.

Их помыслы, дела и увлеченья

Все было правдой, а не напоказ.

Таких до слез, до самоотреченья

Издревле любят женщины у нас...

И на виду почетном у народа

Бывают эти люди, и народ

Все с большим уваженьем год от года

Своими сыновьями их зовет.